— Ваше Сиятельство, у нас нет на счету других группировок, — с железным спокойствием отвечает гвардеец. — Мы всегда использовали для скрытных операций «Гробов», но как вы знаете, Вещий их ликвидировал. Достойной замены за такой короткий промежуток времени просто невозможно найти. Сильные группировки уже курируют другие рода. Мы нашли тех, кого нашли.

— Ладно, и что в итоге? — ворчит граф, наливая себе в стакан дешевое красное вино. Не то, чтобы Хоренов любит столовое пойло. Но только эта бутылка «осталась в живых» после погрома в погребе. Вот и приходится пить кислятину, которую нашел в захромах на кухне у слуг. — Вещий так и не использовал своего зверя, и мы его даже не увидели без этого хиджаба?

— Без накиба, — поправляет гвардеец и передает графу несколько снимков. — Частично зверь был использован — для заброса этих фотографий.

Сжав челюсти, Хоренов смотрит на снимки. В кадрах последствия ограбления последнего склада. На последнем фото — охваченный пламенем чемоданчик с обуглившейся этикеткой «Зверобой». Прямо поверх снимка размашистым почерком выведено:

'Я думал, что вы аристократ, а вы наркобарыга.

Пожалуй, оставьте себе свои извинения.

Без уважения, Вещий Д.'

— Щщенок, — шипит Хоренов, сминая снимки в кулаке. — Следите дальше за Вещим. Тупых бандитов больше не использовать — это чревато последствиями. И изучите уже этого зверя! Может, он ночью убегает в лес погулять и ли еще что-то. Тогда и хватайте сопляка.

— Занимаемся, — коротко рапортует гвардеец и уходит.

А граф обновляет свой стакан и, морщась, давится кислым вином, чтобы заглушить бешенство и стыд из-за того, что его гвардия столько возится с каким-то пацаном из провинции.

На следующее утро встаю и собираюсь в Центр тестирования одаренных.

Во время завтрака звонит Гриша. Казах докладывает, как дела у «Юных Русичей», ну и просто рассказывает, что произошло в Будовске. За эти несколько дней школа наконец-то открылась, и ученики снова сидят за партами. А после уроков ребята так же ездят на охоту. Интенсивность возникновения «нор» возросла, но армия рогатых бигусов пока больше не появлялась.

— Ну и славно, — подвожу я итог. — Как поживает Адия? А Светка?

— Почему ты меня спрашиваешь о Свете? — неожиданно теряется Гриша.

Ого. Ну и реакция.

— Хм, может, потому что ты мой заместитель, и я тебя могу спросить обо всех членах отряда? — замечаю в ответ.

Действительно, с Леной я и так переписываюсь. Камила сама мне звонила один раз, а со Светой я несколько дней не разговаривал. Вот и уточнил у Гриши, всё ли с ней в порядке. Но как оказалось, казах что-то недоговаривает.

— Так, Грих, быстро говори в чем дело, — требую. — Всё нормально с нашей Соколовой?

— Да всё с ней в порядке, — вздыхает казах. — Так же постоянно ворчит без повода, толкается, дерется, ну и по тебе всё время скучает.

— Понятно, — я решаю проигнорировать его ревнивый тон. До этого мне казалось, что Гриша закрыл тему с Соколовой, но сейчас вскрылось, что не до конца. Впрочем, эти пубертатные метания меня мало волнуют. Подростки, что с них взять? Просто интересно, что послужило поводом, а без повода обойтись вряд ли могло. Но да ладно. — В целом отряд успешно выполняет задания? Как Акела со стаей отрабатывают роль поддержки?

— Зачастую волкомедведи сами справляются, а мы с ребятами, наоборот, будто сами поддержка у них, — смеется казах, с облегчением возвращаясь к обсуждению охоты. — В общем, если бигусы не попрут снова, жить вообще станет в кайф. Куча мяса, куча денег, и не только у нас — у всего города! В Южном Парке, вот строят первый развлекательный центр, прикинь! Киношка, бильярд, игровые автоматы, ресторанчики — всё как полагается. Столичный уровень, Даня! Будовску на пользу пошли «норы».

Хе, а я будто не знаю о комплексе «Гудвил». Там и моя доля собственности есть — около сорока процентов акций вроде бы. «Валентино», по моему поручению, скупает в Будовске всю недвижку, до которой может дотянуться, а еще участвует в большинстве инвестпроектов.

— Здорово, только ты не обольщайся, — усмехаюсь. — У нашего иномирянина вряд ли стоит цель устроить нам богатую жизнь. Бигусы еще привалят, ну или что-то другое не лучше.

— Порадовал, да, — действительно совсем не огорчается казах. Парень весь на энтузиазме из-за больших денег, легкой охоты, ну и красивых девчонок рядом. Ну огорчать я его не собираюсь. Пускай, правда, пока веселится. А когда уже столкнемся с мощным ударом иномирянина, тогда и сам казах уже волей-неволей перестроится на серьезное сопротивление.

Я отключаюсь и иду собираться на экзамен. Закинув в сумку форму с кедами, не забываю прихватить с собой и Змейку. Она упрямится, не хочет снова надевать никаб, приходится поуговаривать, даже сбегать на кухню за нарезанным сыром. Только за пару кусочков она и соглашается, строптивица.

По прибытию в Центр тестирования меня сразу отводят в раздевалку, затем в медкабинет, где меня обклеиваются кучей датчиков, а после него — в большой спортзал с кучей снарядов и тренажеров. Повсюду мигают камеры, а над тренажерами висят экраны с показателями датчиков. Я в непонимании смотрю на эти железки. И что мне делать? Больше никого тут нет…ошибся: только что зашел низкий и подтянутый мужичек в спортивках и белом халате сверху.

— Я Семен Семенович Семеньков, ваш экзаменатор, — представляется он, и кивает на гимнастическую стенку. — Пожалуйста приступайте. Сто подтягиваний. Дар, конечно, использовать.

Ну это легкотня. Хватаюсь за перекладину и без проблем вытягиваю «сотку». Но этим не заканчивается — Семен Семеныч надевает на меня пояс с утяжелителями-дисками и просит повторить. В процессе моего упражнения он, кряхтя от натуги, несколько раз вешает новые диски на крюк утяжелителя. Впрочем, я всё равно подтягиваюсь без проблем, разве что с большими трудозатратами.

После турника мы проходим по кругу все тренажеры, и везде я выжимаю околомаксимальные веса. Причем я сам не знаю какие — пометок на утяжелителях нет. После тренажеров Семен Семенович решает, что мне нужно поломать голыми ладонями деревянные доски. Откуда-то появляются ассистенты и закрепляют на высоких держателях толстые дубовые дощечки. Ударами ребра ладони я разбиваю деревяшки в труху. Досками дело не заканчивается — дальше идут стопки кирпичей, за ними камни и прочие твердые минералы. Разбиваю всё быстро, за исключением пары зеленоватых камней. С ними приходится повозиться. На каждый булыжник уходит десяток ударов, но всё же добиваю эту «зеленку». Скрываться не вижу смысла. Да и чревато это — попасться на скрытности. Потом выпишут штраф и поставят на учет. Я не знаю, как работают эти датчики, поэтому лучше покажу всё, что могу.

Разломав всё это богатство надвое, я вытираю испарину со лба. Интересно, что еще придумает Семен Семенович. Вроде бы всё обошли.

— Идемте дальше, — заявляет мужичок, что-то отметив в своем блокнотике.

Следующим помещением оказывается небольшой кабинет. Там я раздеваюсь, а миловидная медсестричка надевает на меня какой-то мудреный жилет с проводами. Семен Семенович велит мне поиграться с метаболизмом: замедлить, ускорить, снова замедлить и так по кругу.

— Понятно, — смотрит экзаменатор на монитор компьютера, к которому тянутся провода. — Одевайтесь, господин Вещий. Нас ждет другой зал.

Следующей пунктом назначения оказывается арена. Причем странная — стеклянный куб, собственно, сама арена, занимает собой весь зал. Одну стену за стеклом полностью скрывают черные зеркала. Видимо, там и находятся зрители, если они есть.

Сам я решаю не сканировать помещение за зеркалом. Просто незачем. Мне ни холодно, ни жарко от того, что за мной кто-то может наблюдать.

Из противоположной двери в зал заходит бородатый здоровяк в майке и трениках. Он встает у другой стены и поводит широкими плечами, словно перед боем.

— Господин Вещий, этот этап экзамена пройдет в виде физического спарринга, — Семен Семеныч кивает на бородача. — Это ваш противник. Драться можно только по правилам рукопашного боя. Ничего другого не допускается. Вам понятно?